Во второй половине XV века нидерландская школа вступила в полосу высшего расцвета, именуемого
иногда "Высокими Нидерландами". Этот период начался творчеством Жоскена Депре – одного из
величайших композиторов эпохи Возрождения, оказавшего могучее и разностороннее воздействие на
последующее развитие всей западноевропейской музыкальной культуры.
Жоскен Депре родился около 1450 года в Кондэ на Шельде (Фландрия). Одаренный прекрасным
голосом и слухом, он с отроческих лет служил певчим в церковных хорах у себя на родине и в других
странах. Это раннее и тесное соприкосновение с высоким хоровым искусством, активно-практическое
усвоение великих художественных сокровищ культовой музыки во многом определили направление,
в котором складывалась тогда индивидуальность будущего гениального мастера, его стиль и
жанровые интересы.
Двадцатилетним юношей он попал в Италию. В начале 1470-х годов он состоял на службе у
известных меценатов герцогов Сфорца в Милане, а затем в 1480-х – в Папской капелле в Риме. Это
было время, когда итальянская музыка находилась еще далеко от своей ренессансной кульминации,
но тогдашние сочинения молодого музыканта с берегов Шельды, уже философски глубокие,
возвышенно-чистые, гармонично уравновешенные, дают основание предполагать, что он успел
испытать на себе могущественное воздействие итальянской природы и искусства – живописи, ваяния,
зодчества, возможно, литературы XIV-XV столетий.
Первый итальянский период – это превращение церковного певчего в композитора, заставившего
заговорить о себе во многих европейских странах. Начало XVI века застает Жоскена в Париже. Здесь
он появляется уже как признанный мэтр, окруженный учениками и последователями; среди них и
Клемана Жанекена, впоследствии очень известный композитор. Жоскен тех лет – мастер не только
культовых жанров, но и светской песни. Его произведения поют в придворных, чиновных, буржуазных
кругах. Ему подражают музыканты, проявляющие интерес к мирской песенности. А с 1503 года
Жоскен снова живет в Италии, на этот раз в качестве капельмейстера при меценатском дворе герцога
Эрколе д'Эсте в Ферраре. Здесь созданы некоторые из наиболее значительных произведений Депре, в
том числе одно из величайших творений музыкального Возрождения – посвященная Эрколе
Феррарскому месса "Геркулес" (впервые издана в Венеции в 1505 году).
Эти четыре итало-французских десятилетия в жизни и творчестве Жоскена Депре были
исключительно продуктивны. Ошибочно было бы, однако, представлять себе, что музыкальное
искусство великого нидерландца взросло на чисто романской почве. Североитальянские, римские,
парижские, сен-кантенские впечатления ложились на хорошо возделанную нидерландскую почву.
Музыкальным наставником Жоскена, его педагогом был Ян Окегем. При жизни Окегем
пользовался огромной популярностью. Ему теоретики посвящали свои трактаты, а современники
называли его "королем музыки". Памяти учителя благодарный ученик посвятил одно из самых
сильных, лирически-прочувствованных своих сочинений – пятиголосный "Плач", исполненный
светлой печали и виртуозного изящества, с каким полифоническая ткань инкрустирована
контрастными фрагментами пасторальных песен и погребальных мелодий. Несмотря на то, что
Жоскен и Окегем – художники совершенно разные по музыкальной натуре, стиль Жоскена явственно
выказывает окегемовские истоки его изощренно-совершенной контрапунктической техники. Однако
то, что для знаменитого турского мастера непосредственно заключало в себе музыкально-прекрасное
(поэзия контрапунктического созидания), для его ученика стало лишь средством к достижению иной,
более высокой поэтически-выразительной цели.
Жоскен был технически и эстетически сильнее итальянских и французских полифонистов XV
столетия. Вот почему в области чисто музыкальной он гораздо больше повлиял на них, нежели
испытал на себе их влияние. Он оставался нидерландцем, "мастером из Кондэ". И как ни
блистательны были заграничные достижения и почести, еще прижизненно оказанные "властелину
музыки" (так называли его современники), он, подчиняясь непреодолимому "зову земли", уже на
склоне лет вновь вернулся на берега Шельды и скромно окончил свой жизненный путь каноником в
родном Кондэ в 1521 году.
Наследие Жоскена Депре заключено в его мессах, мотетах, полифонических песнях (главным
образом, французских и итальянских) и инструментальных композициях. Эти жанры сложились
задолго до него, и в творчестве Гийома де Машо, Гийо-ма Дюфэ, Яна Окегема, Якоба Обрехта и
других композиторов достигли совершенства. Заслуга Жоскена заключается в том, что он по-новому
осмыслил прежние жанры, поднял их до зрелого, гармонично завершенного стиля, сообщил им
новые, эстетически необходимые структурные и выразительные качества.
Мелодика Жоскена по ее жанровым истокам, связям, по интонационному строю и формам
движения богаче, многограннее, нежели у более ранних нидерландских мастеров. Преобладает у него
мелос лирически-выразительного характера, и в этом смысле он как бы продолжает на гораздо более
высоком уровне лирическую линию, идущую от Дюфэ к Обрехту. Подобно им, он обращается к
народной песне, к грегорианским напевам, наконец, к собственной музыкально-поэтической
фантазии. Но мелодии Жоскена более широки и певучи, более индивидуализированы.
Нельзя не согласиться с известным французским исследователем А. Прюньером, который пишет'
"Месса в XV веке представляет такой же опыт музыкального творчества, как и симфония в XIX веке".
В самых глубоких и совершенных мессах, таких, как "Вооруженный человек", "Поведай, язык мой",
"Геркулес", композитор выступает как истый художник-мыслитель, ищущий просторных форм и
многообразных средств, способных вместить и выразить глубину содержания. На вершинах этого
философского созерцания, обобщающего широчайший круг явлений мира и человеческой жизни,
царит ясность, светлый покой. И здесь чаще всего мастер применяет контрапункт в подлинном и
первоначальном смысле этого понятия' нота против ноты. Жоскен Депре – один из праотцов гармонии и
гомофонно-гармонического склада, сформировавшегося почти через три четверти века после его кончины. Новое и важное слово сказано было мастером из Кондэ и в области мотетного жанра. Прежний готический мотет с его
примитивным контрапунктом и изоритмическим однообразием остался далеко позади. Для Жоскена
мотет – любимая сфера его сокровенно-лирических размышлений и высказываний. Уже у его учителя
Окегема встречаются иногда в этом жанре прекрасные лирические страницы. Но именно Жоскен
превращает свои бесконечно разнообразные мотетные композиции в своего рода лирические поэмы
или фантазии. Здесь его поэтические идеи, тематика и структурные решения принимают наиболее
свободные формы. Есть у него мотеты-молитвы ("Искупителя, о мати") и мотеты-елавления ("Лик
твой, о Мария-дева"); мотеты – лирико-драматические сцены ("Плач Давида"). Есть короткие,
незамысловатые мотеты типа духовных песен и еще не встречавшиеся ранее большие многочастные
композиции. Есть написанные на один текст, но встречаются и старинного образца на несколько
контрапунктирующих текстов. Словом, изобретательность композитора неисчерпаема, а музыка
почти всегда звучит свежо и непосредственно – даже тогда, когда в ней впервые решается какая-либо
технически труднейшая полифоническая задача.
Слава, которой пользовался Жоскен Депре, затмевает славу всех других композиторов-
профессионалов предшествующих эпох. И в самом деле, до Жоскена Депре трудно указать
композитора, творчество которого обладало бы свойствами классического искусства. Как ни
значителен был вклад разных выдающихся композиторов в развитие музыкального искусства своей
эпохи, уже следующее поколение обязательно оттесняло его на задний план, "поглощало" или
перекрывало. Но Жоскен был гением не только при жизни. Изумительное внешнее совершенство его
музыки, ее глубокая выразительность, непосредственная красота, небывалое дотоле сочетание в ней
возвышенно-религиозного с трогательно-человеческим заставляло и композиторов следующего
поколения оценивать творчество Жоскена Депре как высший идеал в музыке. В лице этого
композитора вся франко-фламандская музыка начала оцениваться как самое великое, что когда-либо
было создано в области музыкального творчества Характерно, что в то время как церковные
теоретики усматривали в творчестве Жоскена совершенное воплощение идеи христианства в музыке,
светские писатели-гуманисты провозгласили его творчество идеалом ренессансных стремлений. Не
одна теория в те годы стремилась доказать, что только сейчас, в творчестве последней франко-
фламандской школы, пришел конец "варварскому" средневековому искусству и музыка вновь
вернулась к высотам античности.
Подобная точка зрения важна как констатация того, как высоко оценивала музыкальная мысль
второй половины XVI века значение творчества Жоскена. Встречаются в эти годы и теоретические
труды, в которых, на основе изучения творчества Жоскена Депре, впервые формулируется понятие
классического в музыке. Авторы подобных трудов доказывают, что Жоскен олицетворяет вершину
музыкального творчества всех времен, так как к его искусству нельзя ничего ни прибавить, ни
убавить, ничего нельзя в нем изменить без того, чтобы не нарушить идеальное равновесие созданной
им художественной системы.
Современный взгляд на искусство Жоскена, конечно, не приемлет столь безоговорочной оценки, и
все-таки даже на фоне творчества Палестрины, а тем более на фоне всех других композиторов –
современников Палестрины, музыка Жоскена Депре не теряет своего значения. Именно он сделал
возможным последний великий расцвет старинной дотональной полифонии. В его творчестве хоровое
пение a cappella достигло своей классической формы; его изумительное полифоническое мастерство
уже сочеталось с гармонической проясненностью фактуры, наконец, – что, может быть, особенно
важно, – благодаря тому, что в его творчестве церковные и светские истоки находились в редком
равновесии, именно он дал могучий толчок к расцвету новых, собственно светских многоголосных
жанров, которыми так богат XVI век в Италии, Франции, австро-немецких княжествах. Если теоретики
ошибались, усматривая в творчестве Жоскена высший итог в развитии церковной хоровой
полифонии, то несомненно одно: благодаря творчеству Жоскена стала возможной подлинная
кульминация этой музыки, достигнутая следующим за ним поколением.