Ханс Кристиан Андерсен и Марта
Мортен, не отрываясь, смотрел на обезьян и думал, что ничего прекраснее в мире не существует.
Время от времени он протягивал им печенье, и, когда маленькая обезьянья рука просовывалась сквозь
решётку и хватала печенье, он тихонько улыбался, но потом снова становился серьёзным. Папа, мама
и остальные долго смотрели на обезьян. Бабушка стояла, склонив голову набок, она то и дело
смеялась – обезьяны были такие забавные! Наконец папа воскликнул:
– Здесь написано, что в двенадцать часов будут кормить шимпанзе. Давайте посмотрим!
– Охотно, – откликнулась мама.
– Мы должны всё здесь увидеть, – подхватила бабушка. Она взяла Мортена за руку и хотела идти с
ним дальше, но это оказалось невозможно – Мортен словно прирос к земле.
– Идём, мы должны посмотреть и на других обезьян, – позвала его бабушка.
– Я хочу смотреть на этих, – сказал Мортен.
– Надо идти. – Папа поднял Мортена на руки. – Там тоже будет интересно.
Они прошли в другой обезьянник и остановились в проходе, по обе стороны которого были
клетки. В одной из них бегали два маленьких мальчика. Но это были не мальчики, а шимпанзе, они
бегали на двух ногах, играли в мяч и даже тузили друг друга.
– Ну как, Мортен, нравится? – спросил папа у Мортена и опустил его на землю.
В помещение пришёл служитель.
– Сейчас он бросит им еду, – сказала мама.
Но она ошиблась. Служитель принёс стол и два небольших стула. Он постелил на стол скатерть,
поставил две тарелки и положил две ложки. Потом налил в тарелки какую-то кашу и крикнул:
«Кушать подано!» После чего открыл дверь клетки, и оба шимпанзе, подпрыгивая, выбежали оттуда и
повисли на шее у служителя.
– Я сейчас упаду! – воскликнула бабушка. – Это настоящие обезьяны или переодетые дети?
– Конечно настоящие, – сказал папа.
Смотритель посадил шимпанзе на стулья и велел им приступать к еде. И шимпанзе стали есть, но
иногда они поджимали под себя ноги – наверное, так им было удобнее сидеть. Тогда смотритель
говорил им, что воспитанные обезьяны так себя не ведут, и шимпанзе выпрямлялись на стульях, как
две свечки. Один из них ел очень быстро, другой часто задумывался или начинал ложкой бить муху,
которая то и дело садилась на стол. В конце концов он тоже доел кашу, и смотритель дал им бутылки
с водой и соком. На бутылках были надеты соски. На закуску смотритель поставил на стол поднос с
капустой и яблоками. После обеда обезьянам следовало отдохнуть, но они начали прыгать.
– Нельзя так прыгать сразу после еды, – сказала бабушка. – Ну, скажи, Мортен, разве они не
смешные?
Но Мортен ей не ответил, потому что его рядом не оказалось. Во-первых, ему не понравился запах
в этом обезьяннике, а во-вторых, ему больше понравились те обезьяны, которые сидели в клетке за
решёткой. Те, которым следовало жить в джунглях и прыгать с дерева на дерево. У Мортена возник
план. Он вернулся к обезьянам и позвал их к себе. В то же время он изо всех сил старался руками
раздвинуть прутья решётки. Но это оказалось непросто – прутья были из прочного материала и не
поддавались усилиям Мортена.
Когда папа, мама и дети вышли от шимпанзе, они услыхали голос Мортена, он обращался к
обезьянам:
– Помогите мне с этой решёткой, тогда вы выйдете на свободу и будете жить с нами в домике в
лесу. Там кругом большие деревья и почти нет людей. Там вы будете свободными!
Он протянул руку сквозь решётку, и маленькая обезьянка, решившая, что он протягивает ей
печенье, тут же схватила его за руку и укусила. Бедняга Мортен заорал благим матом.
Все сразу бросились к нему, чтобы взять его на руки, но мама их опередила. Она подняла Мортена
на руки и выбежала с ним из обезьянника туда, где они оставили свои рюкзаки. В папином рюкзаке
лежала дорожная аптечка. Мама быстро достала из аптечки дезинфицирующее средство, мазь,
салфетку, пластырь и ножницы, но, взглянув на палец Мортена, она не обнаружила никакой ранки.
– Это хорошо, – сказал папа. – А то укусы таких обезьян могут быть очень опасными.
– На всякий случай помажем мазью, – сказала мама. И намазала Мортену палец мазью, а
поскольку он кричал и плакал, думая, что обезьяна укусила его по-настоящему, он был рад, что мама
перевязала ему палец, – пусть все думают, что на него напала обезьяна.
– Я хочу, чтобы эти обезьяны жили у нас в домике в лесу, – сказал он, немного успокоившись.
– Но ведь эта обезьяна тебя укусила? – удивилась Мона.
– Она не хотела кусаться, она думала, что я протянул ей печенье.
– В нашем лесу им будет плохо, – вмешалась в их разговор мама. – У нас для обезьян слишком
холодные зимы.
– Я понимаю, – сказал Мортен, и, прежде чем все успели опомниться, он уже снова был у своих
обезьян.
– Нет, мы не сможем вас взять к себе, – сказал он им. – Зимой у нас бывает слишком холодно,
поэтому не будем портить вашу решётку.
Несколько обезьян подошли к решётке, но Мортен быстро отскочил от неё и крикнул:
– Я вам не печенье, я мальчик, и меня зовут Мортен. А сейчас мне надо идти!
На это обезьяны ничего не сказали, они только без конца прыгали по клетке, и всё-таки Мортену
показалось, что кое-кто из них проводил его грустным взглядом. Поэтому он обернулся, помахал им
рукой и вернулся к своим.
– Ты молодец, что попрощался с ними, – похвалил его папа.
– Жаль, что у нас зимой так холодно, – только и сказал Мортен, и не удивительно, потому что всё,
что можно было сказать про обезьян, он уже сказал.
Перед тем как они отправились на туристическую базу, бабушка подошла к киоску и что-то
купила. Это была большая фотография шимпанзе, обедающих за столом.
– Я повешу её у себя в комнате, – сказала она. – Зимой на неё будет приятно смотреть.
– Ты права, – сказал папа. – А сейчас, путешественники, поторопитесь. – И путешественники
поторопились, потому что почувствовали, что подходит время обеда.
Обед в этот день у них получился поздний, а после еды всем захотелось полежать, поэтому все
легли спать. Кому-то снились слоны, кому-то зебры, а Мортену наверняка снились обезьяны. На
другое утро все были вялые и сонные, и тогда после завтрака папа прочёл им маленькую лекцию.
– Очень давно в маленьком доме, который стоял в городе под названием Оденсе, жил маленький
мальчик. Звали мальчика Ханс Кристиан, его отец был сапожником, а мать стирала на людей.
– Я понял, это Ханс Кристиан Андерсен! – воскликнул Мадс. – И хотя он в детстве был бедным,
когда вырос, стал очень знаменитым, общался с королями, императорами и всякими важными
персонами, потому что писал замечательные сказки и рассказы.
– Да, – перебила его Марта. – Это он написал сказку про Гадкого утёнка, который оказался вовсе
не утёнком, а прекрасным лебедем, совсем как сам Андерсен.
– Сегодня мы пойдём и посмотрим на дом, в котором Андерсен жил в детстве, – сказал папа.
И они направились по улице, на которой было написано: «К дому Х. К. Андерсена».
Наконец они увидели его дом. Маленький, низкий, он стоял на узкой улочке среди таких же
невзрачных домишек.
– Убогий домишко, – сказала бабушка. – Но всё равно приятно думать, что когда-то здесь бегал
Андерсен.
В одном из домиков у окна стоял маленький мальчик и смотрел на них.
– Может, он мечтает, что когда-нибудь и к нему придёт слава, – сказала Марта. И тут же подумала,
что, наверное, странно быть по-настоящему знаменитым. Но, кто знает, может, когда-нибудь
прославится и она сама? Марта понимала, что сначала для этого у неё должна быть горькая судьба,
ей придётся много страдать, но зато потом она будет вознаграждена, и в домик в лесу повалят толпы
людей, чтобы посмотреть, как Марта жила в детстве. Однако пока об этом лучше было помалкивать,
чтобы её не засмеяли.
Рядом с домиком Андерсена был выстроен большой дом, и в нём находился музей. В домике
сапожника не хватило бы места, чтобы выставить все экспонаты.
– Сначала мы осмотрим домик, где жил Андерсен, – предложил папа.
По дороге Марта взяла бабушку за руку.
– Бабушка, правда, странно думать, что здесь жил Андерсен. Он и не подозревал, сколько людей
будут приходить сюда и говорить: «Подумать только, он здесь жил!» – сказала она.
– А сидел он именно на этом стуле, – сказала бабушка.
– Мне часто хотелось, чтобы наш папа был сапожником, – призналась Марта. – У кожи такой
приятный запах. По-моему, уютно, когда по вечерам сапожник сидит и чинит людям обувь или шьёт
новую, а его семья тут же рядом, и каждый занимается своим делом.
– Может, у тебя так и будет, – сказала бабушка.
Они перешли в музей. Там все стены были заставлены книжными шкафами и увешаны рисунками.
Здесь были иллюстрации ко всем сказкам Андерсена и его книги, переведённые на разные языки. И
на всех обложках, будь то книги на китайском, русском, голландском или японском языках, было
написано «Х. К. Андерсен». Весь мир при желании мог читать его сказки.
Мортену уже надоело смотреть на все эти книжки, но вот наконец он нашёл кое-что себе по вкусу.
В большой стеклянной витрине стояли высокие сапоги, цилиндр, несколько смешных старинных
чемоданов – это были те самые чемоданы и сапоги, без которых Андерсен не отправлялся ни в одно
путешествие. Он был заядлый путешественник, и, как только у него случались деньги, он сразу же
куда-нибудь уезжал.
«Совсем как я, мне тоже всё время хочется ездить по свету, – подумала Марта. – Интересно, какие
книги я напишу? Вряд ли это будут сказки, писать сказки слишком трудно. Может, романы или
повести? Что-нибудь грустное, но обязательно со счастливым концом. Например, я очень бедна, живу
одна в чужой стране и пишу, пишу, мне нечего есть, но в конце концов я становлюсь знаменитой, и
деньги начинают течь ко мне рекой, и тогда я возвращаюсь домой к своим родным в домик в лесу и
привожу каждому подарок».
Тем временем они вошли в большую комнату, в которой на стенах от пола до потолка висели
картины. Не какие-нибудь маленькие картинки, а огромные картины, и все они были посвящены
Андерсену. На одной он был изображён ещё ребёнком рядом со своим отцом сапожником, на другой –
отроком, который уехал из дома, чтобы учиться, на третьей – в окружении дам в нарядных платьях и
господ в странных штанах в обтяжку, потом он в чьём-то поместье; и наконец – Андерсен слушает
певицу, поющую на званом вечере. Папа сказал, что певицу звали Йенни Линд и что Андерсен был в
неё влюблён. На последней картине было изображено факельное шествие в Оденсе перед большим
домом, в окне которого стоял Андерсен, и всё это шествие было устроено в его честь.
– Андерсену повезло, что жители его родного города признали его, – сказала бабушка. – Наверное,
это очень приятно.
– Я думаю, он был счастлив, – согласилась Марта. – Но главное для него было, конечно, то, что
люди во всех странах хотели прочесть его книги.
Они вернулись на туристическую базу. Марта шла в глубокой задумчивости, и вдруг сказала:
– Надеюсь, Хюльда и Хенрик осторожно топят печку и не сожгут наш дом.
– Я в этом не сомневаюсь, – ответила мама. – Пока они там живут, с нашим домом ничего не
случится.
– Папа, сколько лет стоят деревянные дома, как наш? – так же неожиданно спросила Марта
некоторое время спустя.
– Такие дома простоят и сто лет, если за ними будут хорошо ухаживать, красить, следить, чтобы
не текла крыша, вовремя ремонтировать.
– А ты не думаешь, что наш дом следует покрасить уже в этом году?
– Нет. Ведь Хенрик покрасил его год назад.
– И все вещи в нём тоже сохранятся сто лет?
– Большинство, конечно, сохранится.
– А если в нём заведётся жучок?
– Мы будем следить, чтобы он не завёлся.
– Да, обязательно. – Марта замолчала, но выглядела очень задумчивой.
– С чего это Марту вдруг так волнует наш дом? Соскучилась? – спросила мама у папы.
– Не думаю. Но кто знает, какие мысли бродят в голове у нашей маленькой девочки, – ответил он.
И он был прав, потому что, если бы папа и мама могли прочесть мысли Марты, они бы удивились
ещё больше.
Теперь она представляла себя уже знаменитой писательницей. Она ездила по Америке и читала
людям свои сочинения, а в домике в лесу суетились её родные, потому что каждый день перед домом
выстраивалась большая очередь из тех, кому хотелось взглянуть на дом, в котором Марта провела всё
детство. Мортен уже достаточно вырос и мог служить экскурсоводом.
«Вот её кровать, – говорил он. – А вот её письменный стол, за этим столом моя сестра делала
уроки. А в сарае вы можете увидеть её лыжи. Знаете, она любила бродить по лесу одна. Однажды она
вернулась домой верхом на лошади, а мы даже не знали, что она научилась ездить верхом. А это её
велосипед. На кухне вы можете увидеть её тарелку и чашку. Смотрите, но не слишком
задерживайтесь, моя сестра может вернуться из Америки в любую минуту, и тогда вас здесь быть уже
не должно: она не любит, чтобы её окружали чужие люди, когда она работает.
– Что с тобой, Марта? – воскликнул папа и схватил её за плечо. – Ты чуть не попала под
автомобиль! Что мы будем делать, если тебя собьёт машина?
Марта словно очнулась и огляделась по сторонам. Казалось, она не могла понять, где находится.
– Неужели я чуть не попала под автомобиль! – сказала она.
– Для нас это было бы ужасно, – сказала мама.
– И для всего человечества тоже, – заметила Марта.
– Что это ты болтаешь? – спросил Мадс.
– Тебе этого не понять. Вот Ханс Кристиан меня бы понял.
И они пошли дальше. И никто из встречных прохожих и из тех, кто шёл рядом с Мартой, не знали,
что с ними идёт знаменитая Марта из домика в лесу, а потому она пока без помех могла и дальше
спокойно предаваться своим мечтам.
Иногда мечтать необходимо каждому из нас.
Когда они вернулись на туристическую базу и поели, папа показал им, что он успел купить в музее
Андерсена. Это были восемь маленьких книжек со сказками и одна большая. Маленькие книжки он
раздал детям, а большую протянул бабушке.
– Ты лучше всех на свете рассказываешь детям сказки, – сказал он, – но и тебе самой тоже нужны
сказки.
– Но ведь я не понимаю по-датски, – сказала бабушка.
– Но ведь читать ты можешь? Вот и читай их так, будто они написаны по-норвежски. У тебя всё
получится. Думаю, Андерсену понравилось бы, что ты читаешь их нашим детям, и они всё понимают.
– Конечно, мы понимаем по-датски, – сказала Милли. – Это очень просто.
– Не очень, – сказала Мона. – Хотя, по-моему, датский язык звучит красиво. Я понимаю всё, что
говорят датчане, но сама так говорить не умею. Наверное, если бы я пожила здесь с недельку, я бы
научилась.
– Не сомневаюсь, – сказал папа. – Но бабушке учить датский не надо.
– Вот и хорошо, – обрадовалась бабушка. – Сначала я прочитаю эти сказки про себя, а потом
прочитаю их вслух.
На том и порешили.
