Хронодыры
За последние полчаса Ластик наслушался всякого, но это уж было чересчур.
— Да разве можно попасть в другое время? — недоверчиво спросил он.
Мистер Ван Дорн хмыкнул, будто «юный друг» сморозил чудовищную глупость.
— Разумеется. Время буквально истыкано дырами, как головка швейцарского сыра.
— Папа давал мне кассету со старым американским фильмом «Хроноразбойники», там тоже было
про лазейки из одной эпохи в другую. Но это же сказка!
— Какое еще кино, при чем тут кино? — засердился профессор. — Я вам не сказки рассказываю, а
излагаю научно подтвержденный, хоть и мало кому известный факт. Ходов, ведущих в другое время,
вокруг нас полным-полно. Обычно они расположены в исторических музеях, дворцах, подземельях,
иногда в дупле очень старого дерева, а чаще всего на старинных кладбищах. Беда в том, что
большинство этих лазов чрезвычайно узкие.
— Сколько сантиметров? — спросил Ластик, тем самым продемонстрировав, что не зря обучается
в лицее с математическим уклоном.
— Проходы бывают двух видов: узкие и очень узкие. В очень узкие проскользнет разве что мышь.
Кстати говоря, именно этим объясняется необъяснимый страх многих женщин перед безобидными
грызунами — они свободно снуют из эпохи в эпоху.
— А почему женщин?
— Потому что женщины лучше чувствуют внерациональное и невидимое. В среднего размера
хронодыру пролезает кошка, особенно черная. Непонятно, какое значение здесь имеет окрас шерсти,
но это установленный факт. И, наконец, в дыры-гиганты с трудом может протиснуться ребенок — как
я уже говорил, не старше двенадцати лет, да и то, если это не какой-нибудь акселерат. Вам наверняка
иногда попадались сообщения о пропавших детях. Родители оплакивают их, как погибших, но эти
малыши не погибли. Они просто по случайности угодили в хронодыру и не умеют вернуться обратно.
Бывает и наоборот. К нам попадают маленькие найденыши из прошлого. Таких помещают в детские
дома, приставляют к ним психиатров, чтоб не бредили, и дети быстро приспосабливаются —
начинают говорить то, чего от них хотят взрослые, а потом уже и сами думают, будто прошлое им
приснилось.
— Интересно, а заблудившиеся дети из будущего бывают?
И Ластику сразу захотелось, чтобы он оказался мальчиком из какого-нибудь 35 века. Просто он
забыл про это, но сейчас, благодаря профессору, память у него восстановится, и он такого
навспоминает!
— Думаю, что да, но это пока не более чем предположение. Наука, например, так и не установила,
откуда берутся вундеркинды. И потом, я совершенно уверен, что среди великих ученых и
первооткрывателей немало детей, которые забрели из будущего и воспользовались своим знанием.
Ластик взъерошил себе волосы, потрясенный этой идеей.
— Но тогда получается, что никто вообще ничего не изобретает! В будущем они уже знают про
открытие, потому что оно было совершено раньше. А в прошлом открытие было сделано, потому что
явился кто-то из будущего!
На это мистер Ван Дорн ничего не ответил, только с улыбкой показал кольцо: бронзовую змею,
проглотившую свой хвост.
— Но хватит разговоров, а то вы, пожалуй, сочтете меня пустым фантазером. Как говорится, лучше
один раз увидеть, чем сто раз услышать.
Он на минутку вышел в прихожую и вернулся со своим саквояжем. Щелкнул блестящими
замочками, запустил внутрь обе руки. Загадочно улыбнулся.
Ластик наблюдал, затаив дыхание. Что за чудо собирается показать ему профессор?
Профессор достал какой-то прибор, очень похожий на проигрыватель для компакт-дисков, только
сверху, на круглой панели, располагался большой дисплей.
— Это хроноскоп. Аппарат, в память которого занесены все известные хронодыры. Например, вот
так выглядит хроноскопическая карта Москвы…
Ван Дорн нажал кнопочку, и на экране появилась схема российской столицы. Город был весь
испещрен белыми точками, особенно густыми в центральной его части.
— Даю увеличение, — промурлыкал профессор. — Скажем, район Белого Города, то есть
нынешнего Бульварного кольца.
Масштаб сделался гораздо крупней, и стало видно, что точки мерцают, будто сквозь них
просачивается свет.
— Нажимаешь стрелочкой на любую и получаешь точное местоположение с указанием числа и
года, в который можно попасть.
— Как их много! — воскликнул потрясенный Ластик. — Сотни и сотни!
— На самом деле хронодыр гораздо больше, просто хроноскоп регистрирует лишь те из них,
которые представляют практический интерес, то есть дыры-гиганты диаметром больше двадцати
сантиметров. Кстати, вы позволите измерить вашу талию?
Ван Дорн извлек из саквояжа коробочку с клеенчатым портняжным метром, моментально обмотал
ленту вокруг Ластика и удовлетворенно сказал:
— Угу.
А шестиклассник Фандорин все не сводил глаз с таинственно помигивающей карты Бульварного
кольца.
— Где вы достали такой прибор?
— Что значит «достал»? — обиделся Ван Дорн. — Не достал, а изобрел. В свободное от поисков
Райского Яблока время я возглавляю Королевский центр экспериментально-прикладной технологии.
У меня, молодой человек, триста восемьдесят пять патентов на научные изобретения, я член пяти
академий и восемнадцати ученых обществ. На сегодняшний день я самый главный в мире специалист
по аппаратуре, исследующей Необъясненные Наукой Явления!
Впечатленный Ластик почтительно притих. Но тут ему вдруг вспомнилось, что у них в квартире
тоже есть одна загадка, над которой семья Фандориных давно уже ломает голову.
— Ой, знаете, у нас на кухне тоже есть не поддающееся объяснению явление! — начал
рассказывать он, готовый внести свой вклад в науку. — Если прижаться ухом к стене, слышно голоса.
Будто кто-то ругается. Все время, без остановки! Женщина и мужчина.
— А что, в России это редкость? — заинтересовался профессор. — Когда муж и жена все время
ругаются?
— Да не в этом дело! Там, с той стороны, нет никаких соседей. Квартира стоит пустая, хозяева
уехали работать за границу. Папа говорит, что, наверно, в стене трещина, и звуки по ней доходят с
другого этажа, но все равно очень странно.
Профессор воинственно схватил хроноскоп:
— А вот мы сейчас проверим. Ведите меня, юный фон Дорн!
Исследовательская экспедиция проследовала по коридору на кухню.
— Вон в том углу, — показал Ластик, но профессор закрыл глаза и даже отвернулся.
— Нет-нет, не подсказывайте. Мой прибор не только регистрирует отверстия во времени, но и
умеет их обнаруживать. — Профессор нажал кнопку, и карта Москвы исчезла с дисплея. Вместо нее в
центре экрана возникла зеленая точка, от которой протянулась линия и медленно поползла по
окружности. Внезапно она остановилась, точно указывая на тот самый угол, и из зеленой сделалась
бледно-розовой. — Так и есть. Хронодырка, но совсем малюсенькая. Видите, луч едва окрашен? Ну-ка,
что там у нас? — Ван Дорн нажал другую кнопку и прочел. — 31 марта 1968 года. Диаметр четыре
миллиметра. Ничего интересного. Сюда разве что таракан пролезет.
— Так вот откуда они берутся! — ахнул Ластик. Мама вела затяжную войну против этих
настырных тварей. Перепробовала все средства, даже вызывала бригаду спецобработки — ничто не
помогало. Еще бы! Тараканы, оказывается, лезут из времени, когда мамы еще и на свете не было.
— Однако хватит о пустяках. Пора перейти к делу. Возвращаемся в комнату! — объявил Ван Дорн.
Они сели за стол, лицом к лицу. Профессор положил перед собой большую кожаную папку, но
открывать ее не спешил. Ластик же сосредоточенно наморщил лоб, сложил перед собой руки — в
общем, приготовился внимательно слушать.
— Москва представляет для меня интерес двумя хронодырами. — Голос профессора стал
деловитым. — В дневнике ливонского посланника от 23 марта 1565 года содержится упоминание о
некоем «алмазном яблоке», которое он видел во время аудиенции у царя Иоанна. Имеет смысл
разведать — вдруг это наше Райское Яблоко? Я установил, что через одну могилу на Старом Донском
кладбище можно попасть в 12 декабря 1564 года. Рановато, конечно. Придется три с лишним месяца
продержаться в Москве времен Ивана Грозного, а это не очень приятно…
— Я не хочу к Ивану Грозному! — не выдержал Ластик. Если царь и в самом деле похож на
директора Ивана Львовича… — И через могилу тоже не хочу! — добавил он, вспомнив страшную ночь
на деревенском кладбище.
— Понадобится — полезете и через могилу, иначе вы не тот Дорн, который мне нужен, — сурово
произнес профессор, но тут же улыбнулся. — Однако, надеюсь, что мы обойдемся без Средневековья.
Вторая из московских хронодыр, связанных с Райским Яблоком, гораздо удобней и безопасней. Во-
первых, как я вам уже говорил, она расположена в подвале этого дома. Ну не чудо ли? А еще
чудесней то, что ведет она почти в точности туда, куда нужно: в 5 июня 1914 года. Это по старому
стилю, вы ведь знаете, что до революции Россия существовала по юлианскому календарю,
отстававшему от общемирового. Всего десять дней спустя, то есть 15 июня 1914 года, Камень был в
Москве. У меня есть точное тому подтверждение. — Мистер Ван Дорн похлопал по кожаной папке. —
В тот же самый день, 15 июня, в Сараево убили наследника австрийского престола, из-за чего
разразилась Первая мировая война. Погибли миллионы людей, и больше всего русских. Полагаю,
причиной этой катастрофы стало то, что кто-то опять попытался физически или химически
воздействовать на Камень. Всякий раз, когда очередной невежа пилит Яблоко, пытается его огранить,
или раскалить, или растворить в едком растворе, происходит какая-нибудь ужасная трагедия. Один я
знаю, что именно нужно сделать с Камнем, чтобы он перестал губить мир!
Профессор наконец открыл свою папку и с торжественным видом выложил на стол цветную схему
какого-то мудреного устройства. Ластик рассмотрел картинку и решил, что это скорее всего мощный
телескоп.
Но догадка не подтвердилась.
— Это трансмутационная пушка. Я работал над ней тридцать лет. В абсолютной секретности. Моя
пушка может преобразовывать атомарную структуру обрабатываемого вещества. Средневековые
алхимики называли подобный процесс Трансмутацией или Великим Превращением, а агент (то есть
посредник), способный выполнить эту операцию, Магистериумом или Философским Камнем. Но
попытки средневековых ученых создать Философский Камень ни к чему не привели. Без современных
технологий и материалов, без сверхвысоких температур это совершенно невозможно. Я так и назвал
свой агрегат: «Магистериум». С его помощью можно сделать то, о чем мечтали алхимики —
превращать один металл в другой, например, свинец в золото. Но это неэкономично, процесс
обойдется во много раз дороже полученной прибыли. И потом, меня не интересует золото. Меня
интересует лишь одна трансмутация: Камня Зла в Камень Добра. Мой Магистериум совершит это!
Надо только, чтобы Райское Яблоко попало ко мне в руки. Вы представляете, что будет, если Добра на
свете станет на шестьдесят четыре карата больше, чем Зла? Люди перестанут беспричинно
ненавидеть себе подобных, начнут слышать не только себя, но и окружающих, разучатся обижать
слабых и обездоленных! Ни войн, ни преступности, ни жестокосердия! Ах, каким славным местом
станет наш мир!
Увлекшись, мистер Ван Дорн так размахался руками, что сшиб со стола папину любимую
настольную лампу — старинную, в виде крылатой богини, держащей в руке факел. Лампа грохнулась
на пол. Мало того что лопнула лампочка и треснул стеклянный абажур, но у богини еще и
отломилось крыло.
Спасители человечества мельком посмотрели на засыпанный осколками паркет и тут же забыли об
этом несущественном происшествии.
— Короче говоря, — профессор перешел с возвышенного тона на энергичную скороговорку, — вы
должны наведаться в Москву 1914 года и принести мне оттуда Райское Яблоко. Только и всего.
— Только и всего? — покачал головой Ластик. — Но если мне удастся это сделать и ваш
Магистериум трамс… транс-му-тирует Яблоко, история последних ста лет сложится по-другому.
Ничего этого не будет! — Он обвел рукой вокруг себя. — И меня тоже не будет! И вас!
Ван Дорн снисходительно улыбнулся:
— Да будем мы, никуда не денемся. Подумайте хорошенько. Ведь трансмутация произойдет не в
1914 году, а сегодня. Прошлое изменить нельзя. Что было, то было. Но можно изменить будущее. И
сделаем это мы, вы и я. Двое Дорнов. Если, конечно, вы согласны совершить этот подвиг во имя
грядущего.
С одной стороны, Ластик, конечно, был согласен. Но с другой, ему сделалось страшно. Нет, не
опасностей он испугался, а ответственности. Ничего себе — отвечать за будущее планеты!
— А вдруг я не справлюсь? — спросил он слабым голосом.
— Справитесь. Вы храбры, сообразительны, великодушны и удачливы. Опять же, не забывайте, что
вы — фон Дорн, — гордо поднял седую бровь профессор. Потом неспешно, обстоятельно высморкался
в платок с вышитыми буковками VD и совсем иным, будничным тоном прибавил. — К тому же
никаких особенных подвигов от вас и не потребуется. Нужно всего лишь пролезть в дыру и наведаться
в Сверчков переулок. Это ведь не так далеко отсюда?
— Минут десять пешком. Самое большее пятнадцать. Там рядом клуб «ОГИ», нас с Гелькой мама
туда водила на детские утренники. А что я там должен сделать?
— Найти одного человека, передать ему от меня письмо и ответить на вопросы, если они
возникнут. Этот человек добудет Райское Яблоко, передаст вам, вы вернетесь на Солянку, пролезете
через хронодыру обратно и отдадите Камень мне. Только и всего. Разве трудно?
— Вообще-то не очень, — признал Ластик. — А этот человек точно сумеет достать Яблоко? Он
кто?
— Ваш прадедушка, Эраст Петрович Фандорин. В 1914 году он снимал квартиру в Сверчковом
переулке, в доме купчихи второй гильдии Матильды Коальсен.
